13-ого июня Ринат Дасаев в шумной компании отпраздновал пятидесятый день рождения. Поздравить юбиляра на главную арену Лужников пришли тысячи его поклонников, а ветераны мирового и советского футбола провели в честь виновника торжества товарищеский матч. Накануне знаменательной даты легендарный голкипер сборной СССР и московского «Спартака» встретился с Андреем Ванденко, чтобы поделиться думами о былом и былями о настоящем.
К ИСПАНИИ ПРИВЫКАЛ ТРУДНО
– Вижу, Ринат, испанская десятилетка не прошла для вас даром: хорошо усвоили главное слово из лексикона обитателей Пиренеев – маньяна. В течение недели на все мои просьбы о встрече отвечали именно так: «Завтра».
– Последние дни выдались очень напряженными и суетными, поэтому вынужден был разрываться, и все равно везде не поспевал, какие-то дела переносил или откладывал.
– А мне показалось, это в вашем духе: не торопиться с ответом, оттягивая принятие решения до последнего.
– Не сказал бы… Все зависит от конкретной ситуации. Конечно, есть шаги, которые давались непросто. Когда прикипаешь к одному месту, сложно сняться с якоря. Тяжело уезжал из Астрахани, получив приглашение из «Спартака». Привык к «Волгарю», чувствовал себя там комфортно, проблем не испытывал. А что ждало в Москве? Вроде бы уже девятнадцать лет стукнуло, но все-таки робел. Вдруг не заладится? Адаптация шла непросто, хотя первое время жил в Бескудниках у дяди, старавшегося помочь, чем мог. Постепенно освоился. Потом к Испании с трудом привыкал. Это при условии, что хотел туда уехать.
– Иные варианты, кроме «Севильи», рассматривались?
– Мне о них никто не докладывал. К тому же испанцы готовы были заплатить за мой переход два миллиона долларов, весьма приличную сумму по меркам 1988 года.
– А вам лично сколько положили?
– Только не сравнивайте с днем сегодняшним, это некорректно. Деньги ведь стали другими. В пересчете на доллары я тогда получал около тысячи в месяц. Примерно столько же зарабатывал и в «Спартаке». Сумма не космическая, но по тем временам вполне нормальная, на нее можно было спокойно жить. И в СССР, и в Испании хватало за глаза и за уши.
Но меня не только, точнее, не столько зарплата волновала. Хотел играть и приносить пользу новому клубу. Дела же как-то сразу не пошли. После обидного поражения в Севилье, когда не спас команду, пропустив легкий мяч, улетел в Москву и решил в Испанию не возвращаться. Психологически надломился. Я же в «Спартаке» был капитаном, привык руководить обороной, подсказывать игрокам, даже покрикивать на них, а в «Севилье» рот не открывал, стоял словно немой. Однако в Москве мне сказали, что надо ехать обратно, мол, контракт подписан, деньги получены. Деваться некуда, пустился в обратный путь. В Испании меня тоже принялись уговаривать: потерпи немного, освоишься, потом уезжать не захочешь. Так и вышло. Летом 91-го мой контракт закончился, собирался лететь домой, позвонил друзьям, а те говорят: в Москве полный бардак творится, танки на улицах, ГКЧП, путч и все такое прочее. Дескать, сиди, Ринат, не дергайся. Ну, я и остался. А так бы мог еще годика три в чемпионате России попылить.
В БИЗНЕСЕ ОКАЗАЛСЯ НЕУДАЧНИКОМ
– Испанский паспорт под шумок не попросили? Тогда многие себя политэмигрантами объявляли.
– Даже не думал об этом. Гражданство давали тем, кто провел в стране десять лет и имел непрерывный трудовой стаж, а у меня была пауза. Но я несильно сокрушался, и так неплохо жил. Пока играл за «Севилью», клуб снимал хороший дом – с бассейном, со всеми делами. Потом уже сам сначала арендовал квартиру, затем купил. После развода оставил ее жене, с которой прожил перед тем девять лет. Что-то разладилось в наших отношениях. Нелли (Нелли Гаас – известная советская гимнастка. – А.В.) поехала в Россию и официально расторгла брак, потом продала севильскую квартиру и перебралась в Сарагосу, где к тому времени открыла гимнастическую школу.
Я остался один. Из России перевели тридцать процентов от двух миллионов, первоначально выплаченных испанцами. Денег хватило на открытие спортивного магазина в центре Севильи. Правда, место я выбрал неудачное, рядом с крупным торговым комплексом, конкурировать с которым было трудно. Через полтора года прогорел, продал бизнес. Понял, что это не мое, зря ввязался.
Вернулся в клуб, два сезона отработал с вратарями во второй команде, потом еще столько же в первой, но «Севилья» переживала трудный период, за короткое время сменились три президента и пять тренеров, зарплату стали задерживать. Речь даже шла о лишении права участвовать в чемпионате Испании за долги. А я еще поверил людям на слово, не потребовал подписания контракта, за что и поплатился. Меня, пользуясь современным языком, кинули, не рассчитались. Клянчить не стал, плюнул и ушел. Попробовал тренировать детей, но это другая профессия. Последние года полтора перед возвращением в Россию сидел без дела.
– Запили?
– Злоупотреблял, не без того. А как иначе? Тяжело пришлось, не скрою… Потом позвонили брат Рафик и Сережа Емельянов, работавший тогда в «Комсомолке» и потративший много сил, чтобы меня отыскать. Телефон узнали у Хосе Бирюкова, экс-баскетболиста «Динамо», к тому времени осевшего в Мадриде. Я не то чтобы прятался, но на связь со старыми знакомыми и родными не выходил, пару лет с Россией не общался. В феврале 1998 года Рафик с Сергеем приехали в Севилью, стали уговаривать возвращаться. Сам на такой шаг, возможно, и не отважился бы. Да, жизнь складывалась непросто, но я худо-бедно адаптировался на Западе, а неизвестность, ждавшая дома, пугала. Сомневался до последнего момента. Утром встал и сказал: «Ладно, поехали». У меня даже билета на самолет не было, купили в аэропорту за час до вылета. Если бы свободного места на том рейсе не нашлось, второй раз вряд ли бы решился на отъезд.
ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ С НОВОЙ СЕМЬЕЙ
– Родина встретила с распростертыми объятиями?
– Я-то думал, меня все забыли, а потом поиграл за ветеранов и убедился: нет, помнят.
– Эх, не верили в русский народ!
– Да, ошибался... В Москву прилетел 1 марта 98-го, какое-то время еще колебался, перебираться ли сюда с концами, а в октябре поехал в Севилью за семьей. Я уже был повторно женат. Мария – испанка. К тому моменту она родила мне Мигеля и Биатрис. Позже у нас на свет появились Алия (ей сейчас четыре года) и Салим. Малышу восемь месяцев.
– Так вы многодетный отец, Ринат! Видитесь с девочками от первого брака?
– Давно не был в Сарагосе, лет пять, наверное. Но у дочек вроде бы все в порядке. Эльвире двадцать один год, она начинала как гимнастка, становилась чемпионкой Испании в своей возрастной группе, потом перешла в аэробику и недавно в Германии завоевала титул чемпионки мира.
– Фамилию носит вашу, а защищает цвета испанского флага...
– Так сложилось. Эльвира, считай, всю жизнь на Пиренеях провела. Как и Кристинка. Ей семнадцать лет.
– Младшие дети тоже подданные короля Хуана Карлоса I?
– Хочу оформить всем двойное гражданство. Думаю, это правильно.
– В Севилью часто ездите?
– Отпуск всегда там проводим. У Марии квартира осталась, живут родители, братья, сестры. У меня друзей много.
– Жена работает где-то?
– Нет, я не хочу. Пусть занимается домом и воспитанием детей, а на прокорм я сам заработаю.
– Живете в городе?
– В квартире на улице Александра Невского, которую мне «Спартак» дал незадолго до отъезда в Испанию.
– Не тесно?
– Три комнаты, сто двадцать метров. Нам хватает.
– Мария в Москве освоилась?
– Поначалу было непросто. Язык пришлось учить, к климату привыкать, к порядкам нашим. Теперь уже полегче, все-таки почти девять лет здесь. Дома с детьми говорит на испанском, со мной по-русски. Мигель и Биатрис ходят в обычную московскую школу.
СЫН ТОЖЕ МЕТИТ ВО ВРАТАРИ
– Сын продолжает заниматься в вашей футбольной академии?
– Да, пока стоит в воротах, учится отбивать мячи.
– Почему «пока»?
– Мигелю уже шестнадцать. Он хочет поступать в институт физкультуры, что я приветствую. Станет ли профессиональным футболистом – вопрос. Если дистанцироваться от отцовских чувств и попытаться взглянуть на ситуацию объективно, особенных перспектив у сына не вижу. И рост для вратаря средний. Впрочем, я тоже долго был не самым высоким в группе, а потом за год вымахал на 12 сантиметров. В любом случае для меня важнее, чтобы Мигель нашел себя в жизни, а будут ли это футбольные ворота или что-то иное, не столь принципиально. Беру сына на тренировки, пусть смотрит, учится, может, когда-нибудь пригодится.
– Понятно, что прошлое не перепишешь, но если оглянуться назад, где вами были допущены ошибки, Ринат?
– Роковых просчетов вроде не совершал. Если бы знал наперед, что попаду в Испанию, язык начал бы учить, морально подготовился бы. Но главный выбор в жизни сделал правильно – футбол. Всегда любил его. Наука вратарская мне давалась легко, схватывал все с первого раза. Помню, Константин Бесков сказал, что мяч надо не выбивать в поле, а вводить в игру рукой. Я тут же перестроился, в момент. Константин Иванович оценил…
– Зато другой великий тренер Валерий Лобановский в какой-то момент в вас разочаровался.
– Это было в 90-м году перед чемпионатом мира в Италии. Приехал из Севильи, чтобы со сборной готовиться к первенству планеты, а команда отправилась на сборы в Германию, потом на товарищескую игру в Израиль. Меня в состав не включили. Лобановский сказал: зачем, мол, тебя проверять? Твою силу все знают, сам пока потренируйся. А как это практически сделать? Две недели готовился индивидуально и уже тогда понял: ждать особенно нечего. Потом в Италии раздоры были. Главный тренер потерял доверие к легионерам, стал смотреть на нас, как на отрезанный ломоть. Не поставил меня с Сашей Заваровым на решающий матч в группе…
– А говорят, та команда могла выстрелить.
– Нет, сборную, игравшую на чемпионате мира в 1986 году, ставлю выше. В Мексике у нас были бы отличные шансы, если бы судьи не начудили в матче с бельгийцами. Тогда два гола из четырех нам забили из офсайда, Кулеманс, если помните, сравнял счет за три минуты до конца основного времени. Лайнсмен сначала поднял флажок, потом опустил…
И на Евро-88 мы приехали фаворитами, стопроцентно должны были побеждать голландцев в финале. Они нас реально боялись, мы же никак не могли открыть счет, Игорь Беланов пенальти не реализовал…
– Закончилось все двумя голами в ворота сборной СССР, в том числе шедевром в исполнении ван Бастена.
– Честно говоря, случалось мне пропускать и более красивые мячи, а удар Марко всем запомнился потому, что пришелся на решающий матч чемпионата.
– Медаль ту сохранили?
– Увы, нет. Когда жил в Испании, в московскую квартиру залезли воры, украли некоторые вещи. Сигнализация сработала, милиция приехала, но поймала не всех, кое-кто успел выскочить в окно. Среди пропавшего оказалось серебро Евро-88 и бронза Олимпиады-80. Когда узнал о краже, даже из Севильи не стал прилетать, жену отправил, она опись составила. Что упало, то пропало, жалеть бессмысленно. Главное, я ничего не забыл, и болельщики помнят мою игру на тех турнирах.
– Чудно! Когда-то второе место на Евро считалось для советской команды неудачей…
– Да, а сегодня радуемся, если из отборочной группы выходим!
– Из-за чего, кстати, у вас любовь со сборной Хиддинка не заладилась?
– Дело не в нем. РФС предложил контракт, который меня не устраивал. Я принес Виталию Мутко свой вариант. Решали-решали, но так и не договорились. Нет, значит нет. Насильно мил не будешь.
– А в «Спартаке» в качестве тренера почему не задержались?
– Отработал с дублем, наверное, год или чуть больше. Потом возникли материальные разногласия, я не захотел втягиваться в выяснение отношений, предпочел откланяться…
– Деньги портят, Ринат?
– Молодых точно. Иногда, конечно, и у взрослых крышу сносит, но с теми, кто лишь в начале пути, такое случается чаще: вчера вроде бы ничего у тебя не было, а сегодня все можешь позволить – квартиры, машины, походы по ресторанам… Перед соблазном трудно устоять, многие талантливые ребята на этом горят.
В «ТОРПЕДО» РАБОТАЕТСЯ В ОХОТКУ
– Как в «Торпедо» себя чувствуете?
– Мы с Георгием Ярцевым старинные друзья: он позвал, я пришел. Часто спрашивают, мол, как вам первая лига, не ломает? Честно отвечаю: мне без разницы. Главное, чтобы работа была в радость. Пока все идет нормально.
– Опять «пока», Ринат?
– У меня контракт «1+1». Перед командой поставлена задача: вернуться в Премьер-лигу. Справимся, тогда и поговорим о продолжении банкета.
– Место автозаводцев в таблице на оптимистический лад вряд ли настраивает?
– Идем шестыми, отставая от «Терека», занимающего вторую строчку, на пять очков. Все не столь трагично. Основные события впереди.
– Пустые трибуны «Лужи» на играх «Торпедо» не действуют на психику? Вы ведь привыкли к иной картине.
– Старые болельщики по-прежнему преданы команде, верят в нее. А новых поклонников надо завоевывать игрой. Сейчас идет речь о переносе наших матчей с главной арены Лужников в спортивный городок, где трибуны рассчитаны, по-моему, на пять тысяч зрителей. Там и газон естественный. Если скажут, перейдем…
– Пятьдесят лет, Ринат, возраст серьезный. Годы не давят?
– Вроде не ощущаю. Стараюсь держать себя в форме, на сборах перед сезоном даже тренировался с командой, когда Димка Бородин в сборную уезжал. Парни били по воротам без жалости, потом кости ныли, но ничего…. Негоже распускаться, дома дети маленькие, должны видеть папу спортивным.
– Смотрю, у вас даже волосы без единой сединки.
– Попали в точку: подкрашиваю шевелюру. Но это единственное, где пробую перехитрить природу. Искусственно молодиться глупо.
– «А поутру они проснулись…» Что ждет вас завтра, Ринат?
– Глобально никогда не загадываю: чему суждено быть, того не миновать. А если говорить конкретно, провожу гостей, прилетевших ко мне на юбилей, а потом – на тренировку. 17-го у «Торпедо» календарная игра чемпионата в Новосибирске. Жизнь продолжается!
